Освальд гордился уже тем, что держался на ногах. Его лицо примелькалось в этом городе многим, несмотря на то, что город был большой, но муравейник, как говорится, есть муравейник. В общем, если бы кто-то увидел Освальда Кобблпота пьяным, плетущимся домой при поддержке неизвестного спутника, это мало бы кого удивило. Ну, решили бы, что Пингвин нехило так отметил выгодную сделку или устранение очередного конкурента - да мало ли причин залиться спиртным. Пожали бы себе плечами и пошли бы дальше по своим делам. А вот Пингвин, мёртвым грузом висящий на ком-то, - такое бы без должного внимания не оставили.
Конечно, все эти мысли в голове Освальда пронеслись не так логично и связно, а весьма хаотично и обрывочно, но к выводу он всё же пришёл правильному. Вернее, к двум выводам: держись на ногах и не пей с асгардскими богами. Возможно, и с другими богами тоже, надо бы при случае уточнить у Локи, существуют ли они. После встречи в "Пабе злодеев" Пингвин бы уже ничему не удивился.
Освальд весьма уверенно направлял Локи, свой город он знал как свои же пять пальцев ("и почему, к чертям, пять, а не десять или двадцать?" - пронеслась в голове мысль. Какой только бред не приходит в нетрезвую голову), но буквально в паре кварталов от дома затормозил асгардца.

Предстоящее похмелье, которое Освальд не мог не предвидеть, не страшило его так, как предстоящая встреча с матерью. Подумаешь, головная боль, тошнота - после того, как его избивали Фиш и Марони, подобные ощущения не были в новинку для Пингвина, тем более, что всё это пройдёт за день. А вот укоризненный взгляд Гертруды, её красноречивое молчание или лёгкий упрёк в стиле "Освальд, мальчик мой, ты разочаровал маму" преследовали бы Кобблпота ещё много-много дней. Или месяцев. Или лет.
Правда, Локи оказался трезвее и сильнее, поэтому даже с упирающимся Освальдом легко справился.
- Ты, часом, дверью не ошибся?
- Ошибся, - тут же с готовностью ответил Пингвин, на миг радуясь возможности оттянуть момент встречи, но потом вздохнул и вытащил из кармана ключи. За свои поступки рано или поздно надо отвечать, это он давно уяснил и обреченно махнул Локи рукой. - Вернее, не ошибся. Вот, открывай.

Умеющий соврать что угодно и кому угодно - от Фиш до Фальконе - да ещё так, что каждый будет уверен, что именно ему-то и сказали правду - перед матерью Освальд терялся. Нет, Гертруде он тоже лгал, но каждый раз - убеждая себя в том, что делает это ради её же блага, ради спокойствия, ради того, чтобы она не потеряла веру в него. А ещё каждый раз с замирающим сердцем, с опаской, что вот-вот - и материнская интуиция окажется сильнее слепой материнской любви. Правда, сейчас уж точно соврать бы не вышло: во-первых, Освальд был совершенно не в том состоянии, а во-вторых, ну что тут соврёшь - не скажешь ведь: "мама, я не виноват, меня связали и насильно вливали спиртное, честно-честно!"

Это вообще был третий раз, когда Освальд по-настоящему сильно напивался. Первый раз был ещё в школе, лет в четырнадцать - тогда его не связывали, конечно, но разница была невелика: главный заводила класса (по мнению, Освальда, главный клоун, ещё и тупой) Питер Донохью после окончания занятий похлопал Освальда по плечу со словами: "Кобблпот, айда с нами!" и потащил его со своими дружками в один из ближайших от школы дворов. Они сидели на пожарной лестнице и пили какое-то дешёвое пойло, которое Питер украл у своего папаши-алкоголика. Освальд поддался уговорам и выпил только потому, что надеялся - его примут в компанию. Правда, оказалось, что дружки Донохью во главе с ним просто-напросто решили поржать над пьяным "ботаником". Как обычно, Освальд мог бы и догадаться. Впрочем, Пингвин не держал на Донохью зла - тот уже поплатился - итальянским десертом. Питер был одним из тех, кого Освальд нанял в своё время для нападения на ресторан Марони, после чего угостил смертельно вкусными (в прямом смысле слова) сладостями за отменно проделанную работу.
В Готэме за всё надо платить - даже за школьные оскорбления.

Второй раз Освальд напился после того, как к нему перешел клуб Фиш Муни, ну а третий был как раз сейчас.
Он как-то отлепился от Локи и опустил голову. Гертруда ни слова не сказала, но выдержать её взгляд Освальд не мог - слишком было стыдно.
- Можно мы поговорим об этом завтра, мама? - пробормотал он и жалобно посмотрел куда-то в сторону спальни.