Пожалуйста, не умирай,
Или мне придется тоже.
Ты, конечно, сразу в рай,
А я не думаю, что тоже...

То, что Алек умер - Джонатан понял первым. Его словно прострелило насквозь. В один момент перед глазами потемнело и от схватился за край стола, чтобы не упасть, чувствуя невыносимую боль внутри. Рука горела так, что казалось руна прожжет ее до кости или насквозь. На секунду мелькнула мысль - отрезать руку, чтобы не было так больно. Он не удержался и рухнул на колени, утыкаясь лбом в пол, не издавая не одного звука и жмурясь так, что было больно глазам. Джонатан хватал ртом воздух, пытаясь хоть как-то осознать себя в этом пространстве и среди всего этого осознание одной роковой фразы "он мертв". Она пульсировала вместе с кровью, проникала из мозга в сердце, отравляя собой все вокруг, донося до него осознание неизбежности - Александр Гидеон Лайтвуд - мертв. Все врачи института и даже Идриса боролись за его жизнь, но проиграли и сейчас Джонатан не чувствовал ничего. Только нестерпимую боль, которая заполнила все его существо. Не было его - было только ощущение невосполнимой утраты, ужаса, который сковывал по рукам и ногам, и одиночества. Из него словно вырвали часть души, лучшую часть. И сейчас он чувствовал себя сломанным и полностью уничтоженным. Неудивительно, что Джослин отказался от парабатайя, когда была возможность. Джонатан же, как и отец думал лишь о том, что парабатай может увеличить его силу еще больше и совершенно не думал о последствиях. По правде ему сейчас было плевать на это. Он был готов думать о чем угодно, лишь бы не смиряться с такой простой и абсолютно очевидной истинной - Алека больше нет. Он так и остался сидеть, уткнувшись лбом в пол, понимая, что он абсолютно не в силах подняться.

Когда наступили похороны - Джонатан не пошел на них. Он не хотел видеть Алека таким - пусть он всегда останется живым в его воспоминаниях: серьезным, скованным, вдумчивым, рассудительным и верным. Видеть, как его тело поглотит костер, казалось для Моргенштера еще одним видом пытки, которую, он, конечно, заслужил, но малодушно не выдержит. Он ходил по пустому залу, когда все взрослые члены Круга направились на похороны. Он был в белых брюках и белой рубашке, ненавидя этот цвет больше всего.
В голове всплыл день, когда мама одела его примерно также, когда они хоронили отца. Джонатан сопротивлялся, как мог, но Джослин была неумолима. В девять лет он смутно осознавал, что происходит, понимал, что никогда больше не увидит отца, но не понимал, насколько это плохо. Он не плакал тогда. Он не плакал и сейчас.

Иногда Джонатану казалось, что он просто не умеет это делать. Он вид, как плакала Серафина, когда сжигали отца. Видел, как украдкой смахивала слезы мать, но понимал, что совершенно не видит в себе эту "функцию выпускания жидкости из глаз". Его съедала ярость и ненависть и в первую очередь к себе. Это из-за них с Джейсом Алек пострадал, отправившись с ними в Нью-Йорке преследовать демонов. Если бы они не настояли, все сложилось бы иначе и Алек был бы жив. Как же Джонатан ненавидел их за это. И Джейса и себя. В первую очередь себя. Он словно наказывал себя, избегая друзей и родных, не позволяя никому высказать слова сочувствия или поддержки, какой-то частью своей души наслаждаясь тем, как его корчит и разрывает изнутри от боли, словно какой-то голос внутри так и повторяет "так и надо", "поделом тебе".

Он тренировался все свободное время, стараясь сделать все, чтобы с тренировки он уходил настолько усталым и замеченным, чтобы на следующий день у него болел каждый мускул, чтобы костяшки рук были разбиты в кровь и залечить теперь их было некому, потому что по его собственной глупости этот человек был мертв. Он отправлялся на опасные задания в одиночку, запутывая вокруг всех, говоря, что отправится в одно место и отправляясь в другое, чтобы ни у кого не было ни единого шанса ему помочь, чтобы в случае его поражения, он подох бы, как собака в какой-нибудь яме и никто не смог бы сжечь его тело, как это положено.

Наверное, поэтому, когда он снова охотился на демонов и стал преследовать одного из них он ни на секунду не подумал, что неплохо было бы вызвать подкрепление. Он справится сам, а не справится, значит так тому и быть. Он гнался за ним несколько кварталов, пересекая улицы, дворы, заборы. Чувствовал, как легким не хватает воздуха, как сердце колет без кислорода, но продолжал бежать, не отставая от того ни на шаг, стараясь догнать его и ударить еще раз клинком. В какой-то момент демон просто напрямую кинулся в забор, который составляла колючая проволока. Не мешкая, Джонатан сделал тоже самое, не заботясь о том, что может впечататься на очень большой скорости в забор, который проткнут его и неплохо поранит - демон явно не ожидал подобного поступка, но было поздно. Джонатана словно вывернуло наизнанку, окутывая какой-то плотной пеленой, в которой он тонул, задыхался и чувствовал, что еще немного и просто умрет, осознавая, как силы оставляют его, как руками и ногами становится все тяжелее двигать, но в этот момент все закончилось. Он рухнул прямо лицом в какую-то мерзкую воду, от неожиданности захлебываясь в ней и кашляя - вода на вкус была мерзотной, но Моргенштерна не остановило и это. Он быстро вскочил на ноги и оглянулся, увидев удаляющуюся фигуру и кинувшись к ней. Какого же было его удивление, когда он наткнулся на... логово. Демонов было около шести, они были на три головы выше него и явно были не последними среди своих собратьев. Джонатан коротко выдохнул и молча, без крика, решительно кинулся на одного из них, мысленно ликуя от мысли, что наконец-то это конец, причем, конец достойный Сумеречного охотника.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан с тупым упрямством и ликованием осознает, что не выберется, что их слишком много и что это явный конец, потому что иначе быть не может. И все-таки продолжает сражаться, доставая до их конечностей, отрубая их и дожидаясь, пока вырастят новые. Только в битве боль отступала на задний план, давая возможность забыться, выкинуть из головы истекающего кровью Алека, который лежит на у него на коленях, Изабелль и Серафину с Джейсом, которые крутятся вокруг. И осознание того, что у него не трясутся руки. У нормальных, обычных людей они дрожат. У Изабелль они дрожали, когда она распарывала куртку Алека, а у него нет. Ни секунды, словно это еще одного его проклятье к списку множества других - еще одно осознание того, что до человека ему очень далеко. Он выдыхает и разрубает демона перед собой, увидев очень знакомый силуэт, до боли знакомый. Джонатан замирает, не в силах что-либо сделать, лишь замечая, что Алек целится в него - какая глупость, Лайтвуд, который хочет его убить... Или демон-перевертышь? Скорее всего он.
"Ну же, убей меня...." - только и крутится одна-единственная желанная мысль. Убей. Лайтвуд отпускает стрелу и Джонатан на секунду закрывает глаза, ожидая почувствовать ее внутри, но нет - стрела достается демону и Моргенштерн испытывает даже легкое разочарование. А вслед за этим и не понимание. Что за бред? Алек мертв - руна не горит на его руке, показывая, что его парабатай жив, а значит это не Алек, тогда кто тогда?
Джонатан трясет головой, словно пытаясь отогнать наваждение, но безрезультатно. Пока он пытается прийти в себя, какой-то из демонов замахивается на него и чтобы как-то прикрыться, он подставляет руку, перехватывая клинок другой рукой и отрубая демону голову, которой он кусает его руку. Клинок задевает уже его плоть, но Джонатана это волнует мало - приятная боль, словно осознание, что он все-таки еще жив и способе чувствовать - кровь струится по руке, но он не обращает на это внимание, отправляя в демона, что вырос за спиной "Алека" кинжал. Может Лайтвуд помогает ему с того света и явно не хочет, чтобы он умер? Тогда у него странные методы и очень меткие стрелы для покойника.
Джонатан решает разобраться с этим после, продолжая убивать демонов и чувствуя при этом, как яд сильнее проникает в кровь, заставляя его зрение расплываться. Он ударяет последнего демона и на секунду приваливается спиной к стене канализации (теперь он понимает, что это именно она). Джонатан устало выдыхает и косится на руку, с интересом ее разглядывая  - выглядит она мерзко и не очень красиво. С клочками кожи, виднеющемся мясом и кучей крови, которая каплями темно-бурой жидкости падает вниз. Он всегда удивлялся тому, что оказывается кровь - то у него красная, как и остальных, не черная или зеленая, как у демонов, а красная. Он вспоминает, что в один из дней, когда поругался с матерью - ему было тогда четырнадцать или даже тринадцать специально разрезал руку, чтобы понять, а точно ли в нем есть хоть что-то от нефилима или он все-таки полностью демон? И оказался, что да - его кровь такая же. Тогда он жутко боялся идти к кому-то из взрослых, потому что был уверен, что его напугают и отправился к Лайтвуду, который тогда неделю гостил у них в загородном доме. И Алек лечил его руку, нанося рану. Наверное, тогда Джонатан задумался, что из того парабатай будет лучше, чем из Эрондейла.
Возможно, будь Алек парабатайем Джейса, он был бы еще жив... Хотя глупо себя обманывать, они были там впятером и Алека не спасли... Джонатан чувствует, как мысли начинают путаться и словно замедляются, пробираясь сквозь какой-то кисель. Яд демона явно действует.
- Я сейчас приду в норму... - говорит он непонятно кому в пустоту.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатану продолжает казаться, что он все еще бредит. Перед глазами мелькают пятна, когда Лайтвуд берет руку и чертит на ней руну. Такое возможно? Он же мертв. Этого не может быть... Он щурится, пытаясь сделать так, чтобы картинка стала четче - нет, действительно он и реагирует также, и злится безумно сейчас, настолько, что у Алека каменеет лицо, словно превращаясь в маску. В такие моменты он всеми силами пытается сдержать эмоции, которые бушуют внутри. И единственный, кто мог их узнать - был Джонатан. Сердце болезненно сжимается, так, что он даже морщится слегка, от какой-то своей боли.
Совершенно не обращая внимания на вопрос Алека, удивленно смотря на руку - заживает. Руна действительно работает, а значит перед ним очень осязаемый призрак с очень осязаемым стило.

Джонатан невольно морщится. Он не переваривает, когда Алек кричит. Он делает это крайне редко, обычно, когда находится на пределе, но в такие минуты он не особо контролирует свои эмоции и слова и может сказать много всего. Почему-то эти слова всегда обиднее всего. Они пронимают в самое сердце и остаются там лежать каким-то мертвым грузом, всплывая всякий раз, когда они ругаются... ругались. Это, чертово, прошедшее время. Он устало прикрывает глаза, вздыхая, чувствуя, как плечи опускаются. Он по-прежнему уверен, что продолжает бредить, потому что покойники не восстают из мертвых, а значит это всего лишь плод его больного воображения... Слишком живой и материальный. Кто знает на что способна кровь демонов, в моменты, когда ее хозяину грозит гибель?

Последняя фраза почему-то режет больнее всего. Особенно то, как Алек произносит фамилию. Джонатан хмурится и тоже кривит губы:
- Эй, полегче Лайтвуд и поменьше ярости и агрессии в голосе, - цокает языком он, убирая клинок в ножны и дергая плечами. Он не собирается оправдываться перед своими иллюзиями за то, что он делает в канализации: - Знаешь, люблю прогуляться на досуге по канализации, прям обожаю, любимое место, - огрызается он, кидая недовольный взгляд на Алека. Потом не удержавшись и все-таки слегка дернув его за куртку - как настоящая. Джонатан с сомнением посмотрел на Лайтвуда, словно на приведение. Нет, он выглядит слишком живым, да и стило... Он нащупывает свое и понимает, что точно его не доставал - не исцелил сам себя, а значит  - это сделал Алек.
- Как такое возможно... - одними губами произносит он. Может быть, он все-таки жив? Сколько Джонатан не был в Академии после того, как почувствовал смерть Алека? Неделю? Две? Он просто отправился в мир примитивных, не желая оставаться там. Не желая видеть сожжение Лайтвуда. Может быть он не умер, а до него просто не смогли донести информацию? Может быть просто, если парабатай находится на грани какое-то время после этого руна слабеет и плохо работает? И... - Боже мой, ты жив... - выдыхает он и через секунду просто притягивает Лайтвуда к себе, обнимая. Да, теперь, он мог это почувствовать - это Алек. Такой привычный и такой... родной. - Да, ты действительно жив! Это невероятно! - произнес он, продолжая его обнимать.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан от неожиданности ударяется спиной о стену и удивленно смотрит на Лайтвуда. Что? он? творит? Да какого черта! Что он вообще говорит, о чем идет речь?! Почему-то внутри становится неприятно больно от того, что Алек его оттолкнул... Потому что тот никогда этого не делал. Никогда не отталкивал его, особенно, когда Джонатан его обнимал. Джонатан редко проявлял такие эмоции, которые Серафина любила называть "человеческими", стараясь в минуты плохо настроения поддеть брата. Они всегда давались ему крайне тяжело, словно то, что непривычно и не является естественным, а действительно показывает то, насколько человек ему важен и дорог и тут...

...И тут он слышит следующую фразу. Фразу, которая почти никогда не звучала в его круге, а если ее кто-то произносил, то за нее сразу же следовало какое-то наказание, причем, бывало Джонатан не успевал, Серафина была в таких вещах каким-то неведомым образом проворнее нее. Никто не смел называть ее брата монстром, кроме нее самой. Он чувствует, что из него выбили окончательно весь воздух. В голове словно стоит белый шум. Он непонимающе, безэмоционально и совершенно спокойно смотрит на Лайтвуда, только слегка побледнел внешне, губы сжались в тонкую полоску, а глаза почернели, заполняя всю зеленую радужку. Он сквозь какую-то подушку слышит то, что говорит ему Алек.
Он чувствует, что у того эмоции выходят через край, потому что он не мог... Он не мог назвать его монстром. Кто угодно, только не Лайтвуд. Только не он. Его парабатай. И почему сейчас становится снова больно, как будто он потерял его второй раз.

Он резким движением тигра кидается к Алеку и прижимает к его горлу кинжал, вдавливая в шею - шелохнется и сам же порежется об него. Джонатан не знает, что на него накатывает:
- Ты не Алек... - сквозь зубы цедит он, понимая, что это звучит, как бред. Он демон? Но демон или маг не может пользоваться стило. - Кто ты, черт тебя возьми? - продолжает он, глядя тому в глаза. Кем бы ни был этот человек, он сейчас его ненавидит. Ненавидит так сильно, что вся его сущность вместе с его натурой, кровью и характером соединяются в одном единственном порыве - убить этого человека. Убить его собственными руками, ощутив, как из него выливается кровь, как он оседает на землю и перестает двигаться или делает еще несколько рефлекторных движений, прежде, чем умереть.
Свободной рукой Джонатан разрывает на "Алеке" ворот свитера, чтобы увидеть своего главное доказательство. Этот шрам он оставил Лайтвуду, когда они были еще детьми, им было по два года или около того. Джослин рассказывала, что он запустил в Алека то ли горшком, то ли металлической лопаткой и чуть не попал ему в шею, умудрившись ударить в ключицу и тем самым сохранив жизнь первенцу Марисы. Шрам был старый, незаметный, но после это был первый момент, когда он причинил Лайтвуду боль.
Он отодвигает ворот и... видит этот шрам. Джонатан резко отшатывается, продолжая удивленно смотреть на парня. Внутри все успокаивается, хотя какая-то часть него по-прежнему жаждет крови охотника, словно мечтая отомстить за его слова. С ним часто такое происходило, когда слова причиняли боль. Он не мог успокоиться еще несколько часов, чуть ли не борясь с собой, чтобы не придушить обидчика или не снести ему голову, ну на крайне случай, не покалечить.

- Нет, ты Лайтвуд... - произносит он, скорее самому себе, чем Алеку, опуская кинжал и отходят. - Тогда я ничего не понимаю? - он с какой-то надеждой поднимает глаза на парня и внимательно на него смотрит. - Но ты ненавидишь меня... И едва сдерживаешься в порыве, чтобы не убить... Я не понимаю, почему... - он хмурится и качает головой. Одна мысль о том, что собственный парабатай ненавидит его причиняет еще большие страдания. Может быть Роберт использовал какую-то магию, чтобы оживить сына? Нет, он скорее использовал бы какую-то магию, чтобы умертвить Джонатана в качестве мести и магия принадлежала клинку Серафима, чем какой-то темный магический ритуал.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан внимательно смотрит на Алека. Отлично, кажется, с чем-то они разобрались - драться они больше не будут и Лайтвуд явно настроен дружелюбно к нему, раз убирает лук. Уж это-то Джонатан точно знает. Он даже слегка улыбается, делает попытку, приподнимая уголки губ, хотя совершенно не хочется этого делать. И, наверное, в этот момент он похож на Себастьяна, который улыбается потому что от него этого ждут. Ну что же... Значит, его перепутали - становится даже слегка обидно. Джонатан искренне считал, что он уникальный, ужасный, конечно, но все-таки единственный и другого такого больше не существует, а тут оказывается, что есть - вот так и рушатся хоть какие-то мечты. Он продолжает внимательно слушать Лайтвуда, который начинает нести дальше белеберду.

Он не знает, что заставляет его застыть - фраза про Джонатана, который является врагом всех или фраза про то, что тот похитил его парабатайя. Моргенштерну так и хочется закричать, трясануть Алека и заявить, что он его парабатай - вот стоит тут и ничего не понимает. Не понимает, почему он враг, а неизвестный парень его парабатай. Кто мог быть лучше него и кто мог лучше подходить в качестве парабатайя, чем Джонатан? Ему снова становится обидно. В голове мелькая эта глупая фраза "ты - монстр", от чего кровь внутри снова начинает бурлить. Он сглатывает, разжимает и сжимает пальцы, чтобы успокоиться, чтобы прийти в себя и не кидаться на Лайтвуда из-за того, что тот говорит ерунду. Он хмурится и кивает в знак того, что слушает его. Слушает и нет, не хочет, убить.

Знаешь... Конечно, знает! Джонатан сжимает губы, чтобы из горла не вырвался какой-нибудь рык ярости на парня напротив, потому что все, что тот говорит не укладывается в голове парня и от этого становится безумно погано. Он выдыхает еще раз, пытаясь успокоиться, прикрывает на секунду глаза и, кажется, даже справляется с собой, чтобы наконец-то начать говорить и говорить нормально, а не сдавленным от ярости голосом.

- Меня зовут Джонатан Кристофер Моргенштер, я сын Валентина Моргенштерна и Джослин Фэйрчайлд, - представляется он, как положено перед незнакомцами среди нефелимов. Обычно ему это не нравилось, потому что сразу же начинались вопросы из серии: "Ого, ты сын Валентина?", "И как быть его сыном?", "Ты, наверное, потрясающе дерешься?" и прочее. Их Джотана жутко не любил, потому что он бы отдал все, чтобы поменять с кем-то местами, чтобы его отец был просто его отцом, а главное, чтобы он был жив. Джонатан выдыхает, чувствуя, как горло сжимает какой-то ком:
- Да, я знаю тебя... Ну или не тебя, - он хмурится и трет глаза, потому что это бред. - Просто.... Алек Лайтвуд... мой парабатай... - и почему слова даются так тяжело. Почему он не может произнести такую простую фразу "умер". Даже не фразу, просто слово, из четырех букв, которые не даются совершенно. - В общем, я тоже его потерял... - наконец, находит он хоть какие-то подходящие слова и продолжает хмуриться. - А ты... очень похож на него... Даже шрам тот же... Я тебя.. его... ударил когда-то в детстве... Он отобрал у меня игрушечный меч или стило, не помню... И я отправил в него лопатку для того, чтобы сажать растения и попал в ключицу... оттуда и шрам... не думал, что у тебя он тоже есть... Помню, Мариса так орала... Мама говорила, что она стояла рядом с ним, потому что он плакал, как девчонка и трясла меня, как грушу, а я молчал и недовольно смотрел на нее, - Джонатан слегка улыбнулся, чувствуя, как от этого воспоминания он успокаивается окончательно. Серафина всегда советовала ему так сделать, когда он выходил из себя. Вспомнить что-то хорошее...

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан внимательно смотрел на Алека, который явно не знал, что делать со всеми этими сведениями, которые только получил. Он хотел было предложить отправиться в институт, потому что там им помогут, но Алек словно предвосхитил его вопрос, рассказывая об отношении к нему тут. Джонатан невольно повел плечами, чувствуя, что ему это все очень не нравится. Он не желал быть причиной проблем чьего-то мира и даже понимал, как такое вообще возможно? Хотя... Если говорить откровенно, то он мог. Зная себя, он вполне мог все это сделать, особенно, если люди ему не понравились, а как он чувствует с сумеречными охотниками здесь у него не заладилось, стоит подумать про реакцию Алека, особенно сейчас, когда он снова вспоминает о нем. Джонатан никогда не видел, чтобы Лайтвуд вот так на кого-то злился, кого-то ненавидел и это страшно. Страшно от одной мысли о том, что это может быть он... Что Алек может ненавидеть его.

Джейс. Отлично! Джонатан не выдерживает и закатывает глаза. Кажется, он мог даже не спрашивать, потому что как же иначе, кого он мог стащить еще? В первую очередь Джейса, потому что он поддержит все его планы, потому что они похожи, потому что когда-то они должны были стать парабатайями, по крайне мере в их мире. Будь он на месте себя здесь, он тоже сделал бы это. Да и причинить таким образом дополнительную боль можно легче всего.

Вот, правда, объяснения Алека не совсем помогают. Он присаживается на корточки напротив него и улыбается тому, словно стараясь его поддержать. Его это Алек или не его, но это Лайтвуд и он не может просто отказаться от всего этого, потому что не зря же он оказался здесь? В месте, где его парабатай (пусть уже и не его) жив. Возможно, мироздание хочет, чтобы Джонатан помог им... сразиться против себя, как страшно бы это не звучало.

Джонатан попытался вспомнить все, что читал о темных заклятиях. У отца была очень большая библиотека на этот счет. Он интересовался подобным, когда пытался выяснить свое происхождение, когда хотел понять, на что и как он может быть способен. Кровь демона давала безграничную силу, способна была подчинить людей, помочь ему наложить заклинания и творить темную магию, и... стоп. Подчинить людей! Ну, конечно!

- Могу поспорить, что он сделал это как-то с помощью своей крови, - хмыкнул довольный Джонатан. - Это самый надежный способ, лучше этого ничего нет. Кровь демона способна поработить волю примитивного, а если... - он на секунду задумался, вспоминая Джейса, - а если добавить к этому еще и темную магию, заклятье, про которое ты говорил, можно будет легко управлять и нефелимом... - Джонатан на секунду задумался. - Правда, смысл управлять одним нефелимом? Я не понимаю... - он внимательно посмотрел на Алека, пытаясь найти ответ там. Пытаясь понять, какого это, когда у тебя нет Лайтвуда, нет всего того, что есть у него, нет парабайя. Сердце снова больно кольнуло. Теперь его и не было. И эта дыра, которая словно появилась после никуда не собиралась исчезать. Он на секунду прикрыл глаза, пытаясь представить, что он делал бы, если бы у него не было парабатайя... Он точно его захотел бы! - Вы не проверяли их связь? Ты по-прежнему чувствуешь Джейса также сильно?... Возможно, он... создал что-то на подобии связи парабатайя, а чтобы обезопасить себя, в принципе, что очень логично, если ты говоришь, что его ненавидят все, решил перестраховаться... С другой стороны, это делает его еще уязвимей, потому что, если убить Джейса - можно убить и его... Вот только никто из вас на это не пойдет. Джейс не такой человек, которым обычно жертвуют, его обычно спасают, - хмыкнул Джонатан, пожав плечами. - А значит вы будете спасать его до последнего.... Отвлекаясь от всего остального... - у него начинает уже раскалываться голова. - Не понимаю, почему ему бы не сделать просто армию отреченных... или лучше нефелимов, если у него есть такая магия обратить их против Совета? Я бы так и сделал, надо сказать, если бы хотел вас всех уничтожить, - совершенно спокойно и искренне произносит Джонатан, словно это все в порядке вещей. - Что же касается связи и Джейса... Нужно найти что-то, что сможет разорвать эту связь... Отец говорил, что кровь демона отравляет кровь обычного человека, подавляя ее и все, что с этим связанно... Из него я могу сделать вывод, что нужно что-то, что способно очистить кровь Джейса от крови... Джонатана?... Скажем так, исцелить его от демонского влияния, - вздохнул Джонатан, продолжая хмуриться. Он всегда так делал, когда придумывал какой-то план. - Тут нужно что-то, что принадлежит другой стороне, - хмыкнул он, проводя рукой по волосам.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан внимательно и с подозрением смотрел на то, как Лайтвуд держит его за руку. Понимая прекрасно головой, что это не его Лайвтуд, а чужой. И все-таки прикосновение нельзя было назвать неприятным, что обычно он чувствовал, когда к нему прикасались, пусть и случайно чужие люди. Он не любил этого, словно чувствуя, как на нем остаются частицы их энергии, словно проникая в него, пытаясь до чего-то дотянуться. Думать об этом каждый раз казалось слишком мерзким.
Он всегда очень долго сходился с людьми. Все, с кем он общался были ему знакомы с детства и менять привычный круг общения ради кого-то он не собирался. Наверное, еще и поэтому потерять Алека было так жутко, потому что теперь из его мира словно вырвали очень важный кусок, оставив там сияющую дыру, которую он теперь пытался заполнить, помогая малознакомому Лайтвуду, соглашаясь идти на все возможные авантюры.
Фраза по поводу "Джослин" немного покоробила его. Мать не "надавала" ему по шее за то, что он сделал и не заставила вернуть Джейса обратно? Потому что почему-то Джонатан догадывался, что как раз он сам прекрасно знает, что может угрожать его связи с Джейсом. Из чего можно было сделать выводы, что с матерью он не нашел контакта... Что было крайне печально, потому что она была одна из немногих женщин, способных хоть как-то образумить его и заставить мыслить не ради своей выгоды, а ради выходы других людей, играя, если не на чувстве вины (Джонатан иногда сомневался, что ему вообще это знакомо), а на его отношении к ним. Если ли же отношений нет, то и играть не на чем, что очень усложняет жизнь им всем.

Пока Алек ходил туда обратно и размышлял, Джонатан очень внимательно за ним следил, думая лишь об одном. Сделал бы его Лайтвуд все это ради него? Старался ли он также найти его, если бы случилась такая беда и с горечью осознавал, что сделал бы... И от этого становится слишком паршиво, потому что осознание того, что его больше нет накрывает с новой силой и он невольно начинает завидовать этому Джейсу, прекрасно понимая, что тот ни в чем не виноват, но ничего не желая с собой делать.

Да, найти Грааль или меч Артура будет очень сложно, потому что даже в их мире Джонатан не представляет, где они могут быть. А здесь, где мир кишит нежитью, словно она полноправный член общества и подавно. Когда же Алек сказал про второй вариант, Моргенштер онемел. Он никогда не встречался с ангелом, хотя в их доме ходила легенда о том, что отец когда-то заточил ангела и какое-то время мучил его, но после, под влиянием Джослин отпустил и тот в благодарность попытался хотя бы чуть-чуть исправить то, что сделал с ним Лилит. Правда, о том получилось или нет, не говорилось, Джонатан же искренне считал, что нет, предполагая, что история придумана больше для других нефилимов, чем для него.

"Ты же мне поможешь?" - фраза, заставляющая Джонатана остаться полностью безоружным, потому что, если он сомневался до этого момента. Если думал о том, как ангел отнесется к тому, в чьих жилах течет демонская кровь и не уничтожит ли он его на месте из-за того, что Джонатан осмелился его призвать и не скажет ему, что у того даже нет права называть себя нефилимом, то теперь... Вопросов не оставалось. Он сделает это, потому что Лайтвуду нужно помочь. Он просит его об этом и отказать Алеку он не может, прекрасно понимая, что чувствует тот, не ощущая в полной мере своего парабатайя.

- У меня есть выбор? - хмыкает он, пожимая плечами и криво улыбаясь. - Помогу. Интересно посмотреть на ангелов, не видел не одного. Правда, не знаю, как он отреагирует на меня... - Джонатан задумчиво хмыкнул, - но с другой стороны, у меня всегда есть козырь о том, что моя мать освободила ангела, которого поймал мой отец,  - он весело улыбнулся, ожидая реакции Лайтвуда и словно провоцируя его на нее, потому что очень хотелось узнать, как же отреагирует он на эти слова. - Нужно понять, что нам надо для этого и вперед, - Джонатан расправил плечи, готовый к новым свершениям и подвигам. Иногда им говорили, что в этих движениях они с Джейсом очень похожи. Словно ждут, когда же им удастся в следующей раз рискнуть своей жизнью.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан немного разочаровался, но совершенно не показал этого внешне. История не произвела на Лайтвуда никакого впечатления и оказывается, что тут происходило все тоже самое... А он-то надеялся. Он хмуро посмотрел на Алека, кивнув, и направляясь к выходу, по крайне мере в то место, которое походило на выход.
Вот только как сказать Лайтвуду, что у него особо нет доступа к церквям... Обычно, когда они такое совершали, Джонатан оставался стоять снаружи, карауля, чтобы никакая полиция не засекла группо подростков, которая ночью пробирается в храм. Заходить в него у него не удавалось, ему сразу же становилось безумно дурно до того, что он чуть ли не терял там сознание и сразу выходил обратно, понимая, что благодаря его особенностям, ему лучше туда не соваться... Или он просто так думал? С другой стороны они проделывали это со всеми церквями, надеясь, что хоть где-то ему не будет так и оказывалось, что ему одинаково нехорошо везде. Как-то Серафина предложила, что дело в том, что он в это верит, поэтому и чувствует себя так, но Джонатан посчитал, что это ерунда - не может быть такого.

И вот как теперь говорить об этом Лайтвуду, который и так считает его недо-монстром? Вряд ли он оценить подобное. Он искоса глянул на Алека, думая, чтобы сделать.
- Нет, к сожалению, я не знаю, как мой отец призывал ангела... - вздохнул Джонатан, нахмурившись. А жаль, эти знания сейчас бы им очень помогли. Оставалось похоже обратиться только к магам, но к кому? Вряд ли какая-то нежить будет помогать им разобраться с охотниками. Это не в их природе ввязываться в то, что их не касается. Он вздохнул и пожал плечами еще раз:

- У тебя есть на примете какой-нибудь маг? - улыбнулся он, заранее зная ответ. Никто из сумеречных охотников не якшаются с нежитью и особенно Лайтвуды. Помнится, Роберт крайне негативно относился даже к их появлению в качестве тренировочной силы для отработки боев, не то, что общаться. На секунду он задумался, потом радостно засиял: - Предполагаю, что мой отец использовал магов, но потом просто убил их. Мы может сделать также, поймать парочку, одного заставить вызвать, при этом угрожая убить другого, если они этого не сделают, а уже в конце ритуала, когда отправим ангела обратно - убить обоих, чтобы они не смогли никому рассказать, - довольно произнес Джонатан, уверенный в том, что Лайтвуд оценит его идею, а как же иначе? Это же гениально! - Надо взять только каких-нибудь не очень смышленых, потому что если маг сильный будет, то не факт, что нам вдвоем удастся с ним разобраться... Либо можно взять слабого, например... не знаю, какого-нибудь юного и более сильного заставить открывать портал.... В идеале, классно было бы, если это была семья... Мать и сын, например, или муж и жена, вот тогда они точно бы работали очень ответственно, - хмыкнул Джонатан, пожав плечами и вылезая на улицу. Он задумчиво посмотрел на витрину магазина, отмечая, что глаза у него зелеными не стали, но тьма хотя бы не заполнила все глаза, оставаясь только в радужке, делая глаза темно-темно карими, поэтому надевать очки не обязательно. - Ну, как тебе моя идея? - оживился Моргенштерн.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Хорошо, что Алек не видит сейчас Джонатана. Он сильно побледнел. В голове крутится только одна единственная мысль "он вытащил меня с того света". Вот, что было не так с их миром еще.... В их мире Алека не вытащил никто. Ни один маг не решил помочь, точнее, они даже не подумали обращаться к ним! Джонатан выдыхает, пытаясь успокоиться, чувствуя, как его начинает трясти. Он делает вид, что упорно ищет очки. Стоит только найти их, как он мгновенным движением надевает их. Он знает, какие у него глаза. Он знает, как сейчас выглядит и еще теперь он знает, что такое чувство вины... Она заполняет его полностью. Они даже не подумали об этом. Он не подумал! Ведь всегда есть возможность обратиться к магам. Да, заплатить им огромное цену, да, пойти на поклон, но если бы этот... Магнус Бейн мог вытащить Алека, то оно того стоило, но никто из них даже не задумался над этим. Их отношение к нежити погубило его парабатайя, сыграв злую шутку, словно отомстив, словно давая Джонатану понять, что как бы он не бежал от нижнего мира, он навсегда с ним связан. В нем тоже есть кровь демона и он ни чем не отличается от нежити, только мнит себя другим и помни он об этом всегда, он обратился бы к ним, договорился, приказал, заставил, но он считал себя Сумеречным охотником и из-за этого не спас Лайтвуда.

Он почти не слышит, что Алек говорит ему про соглашение, про цену. Слова просто не доходят до сознания, которое заполнено одной единственной мыслью - он не додумался до этого, а все было так просто. Джонатан сжимает руку в кулак, вжимая ногти в руку, чтобы как-то отрезвить себя, но получается плохо. Какой же это все бред... И почему снова становится настолько сильно больно, что ему трудно дышать. Как Лайтвуд до сих пор не заметил ничего? И хорошо, что он не сдал этого. Он выдыхает, пытаясь успокоиться, пытаясь начать соображать, ведь Алек хочет, чтобы он сказал что-то на этот счет, чтобы как-то отреагировал на его фразу про Соглашение и про родителей.

- Нижний мир убил очень много нефилимов, мы не заключаем договоры с теми, кто не способен держать свою демонскую натуру в узде, - спокойно отвечает Джонатан, словно цитируя какую-то фразу из одной из речей отца, которые им приходилось учить в Академии наизусть. Он не понимал зачем это нужно, если времена давно пошли, но сейчас эта фраза хорошо спасла его, потому что ему не нужно думать над собственным ответом. Он разрывается от того, чтобы представить, какого это - попросить помощи у мага, чтобы тот вылечил Алека, зная, что представители фэйри и оборотней убили Валентина и Марису. Роберт не дал бы ему этого сделать, даже, если бы он предложил... Обратиться к кому-то из нежити после всего, что между ними произошло? Нет... Джонатан не может представить себе подобное поведение у Лайтвудов. А свое? Смог бы он обратиться к оборотням за помощью, зная, что те спасут Алека и помня, что они же убили отца? Сердце словно разрывается, потому что он не знает. Он не может выбрать... Не смог и потерял обоих. И неважно, что только сейчас всплыл этот способ спасения, когда уже ничего не вернешь - это неважно.

- И у нас нет Конклава, как я понимаю в вашем понимании... У нас есть Совет Круга, он же Ближний и Дальний Круг.... В Ближнем состоят те, кто участвовал в восстании против Конклава и те, кто занимают значимые должности. В Дальний Круг посвящают нефилимов, которые отличись чем-нибудь в боях или поведении. Остальные... - Джонатан пожимает плечами, - просто состоят в Конклаве в нашем понимании... Причем в Дальний Круг могут посвятить даже до достижения совершеннолетия, - гордо заявил Джонатан, разговор о своем мире немного отвлек его, позволяя успокоиться хотя бы чуть-чуть. - Меня посвятили в пятнадцать, Джейса в шестнадцать, Вэйланд до сих пор, например, хочет, тебя... ну у нас, в восемнадцать, - какое же счастье, что у него никогда не дрожит голос, иначе бы это точно произошло. Он не стал говорить, что всех погибших сумеречных охотников после смерти всегда посвящают в Дальний Круг, это было одно из главных распоряжений Валентина, которые он совершил, когда Конклав пал, что даже тех, кто сражался против них - посвятили в члены Дальнего Круга, в знак того, что они все равно сражались за свой мир, хоть и были введены Конклавом в заблуждение.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Он кивает на слова Алека о том, что произошло в Аликанте, чувствуя, как слегка приходит в себя, отодвигая все эмоции внутрь, потому что сейчас они очень мешают. Джонатан должен думать сейчас головой, а не сердцем, которое, к сожалению, есть и способно чувствовать столько всего. И почему-то сначала это всегда боль. Он хмурится, пытаясь представить отца, который с помощью демонов пытается захватить Аликанте. Звучит, как бред. Как бред сумасшедшего... потому что разве такое возможно? Он собирался защищать сумеречных охотников от демонов и нижнего мира и после этого использовать тех, для того, чтобы победить? Ерунда какая-то.

Джонатан лишь пожимает на это плечами. Как и на предложение говорить с Бейном. Ему все равно, кто это будет. Он или Алек. Наверное, и правда, лучше, чтобы Алек. Иллюзии относительно своего общения с нежитью он не питает, потому что это странно общаться с ними на равных. Он никогда не хотел и не пытался этого сделать, потому что это странно и неправильно. Круг не одобрил бы подобного... 

Он останавливается, ожидая, пока Алек постучит, но в следующий момент Лайтвуд пугает его, спрыгивая обратно вниз и обнимая его. Это становится совершенно странным. Неужели он действительно так плохо выглядит, что Алек что-то заметил? Понял, что испытывает Джонатан из-за смерти парабатайя. Ему становится страшно, потому что свои чувства показывать никогда не стоит, тем более такие, потому что это слабость, по которой легко можно ударить и на которой легко можно сыграть, если это нужно. Особенно легко это делает нежить и демоны, словно чувствуя в Джонатане свою кровь.

Но следующие слова Алека заставляют его слегка улыбнуться, хотя он и не прижимает Лайтвуда в ответ, на сердце чуть-чуть становится легче, словно его отпускают из когтей, разжимая руку и давая возможность слегка биться. Он не знал, как ответить на это проявление симпатии, хотя прекрасно понимал, что оно значит для Алека. Лайтвуды в этом плане всегда были закрытыми людьми и он лишь завидовал тому, как спокойно и невозмутимо Роберт переживал смерть сына. Он даже ненавидел его за это, на  какую-то секунду усомнившись, а скорбит ли тот вообще? Но он знал, что скорбит. В какой-то момент, когда кто-то случайно заговорил о Алеки, Роберт едва вздрогнул, услышав имя сына. Для Джонатана этот жест сказал тогда больше, чем любые слова.

- Я показал бы тебе наш мир, - улыбнулся Джонатан, засовывая руки в карманы. - Тебе, как Лайтвуду он должен понравится, особенно, если взять, что Роберт Канцлер, то ты представляешь какой у нас порядок с твоим отцом во главе? - хмыкнул он, хитро посмотрев на Алека. Интересно, Роберт Лайтвуд в каком-нибудь мире меняется или нет? Может быть тут он менее зануден и правилен, чем в их? Хотя, по поведению Алека явно можно сказать, что это однозначно не так и надеяться не на что. - В любом случае, посмотреть другой мир можно, главное... - он равнодушно пожимает плечами, - главное мне найти дорогу домой, потому что пока я совершенно не представляю, как это сделать.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан на автомате тянется к кинжалу, когда резко и внезапно распахивается дверь, потому что это неожиданно и мало ли, кто там может быть за ней. Он в последний момент не кидает его, потому что похоже это именно тот, кто им нужен. Ну и выглядит же он... Лицо Моргенштерна становится словно маска, которая прирастает к лицу. Он ничего не может поделать с предубеждением перед магами, потому что они нежить, и все-таки он идет следом за Лайтвудом, который кивает ему.

Ему уже изначально не нравится этот тип, как и мысль о том, что он единственный, кто мог спасти Алека. Представить, как появляется на пороге этого человека и просит его о том, чтобы спасти собственного парабатайя... Это все кажется ему диким. Нет, он нашел бы другой способ.... но он не нашел. А нефилимы из этого мира это сделали, пусть и с помощью нежити. Джонатан равнодушно пропускает слова по поводу себя, не обращая на них никакого внимания. Какая разница, что говорит этот маг? Лишь слегка улыбается на фразу о том, что он напрягает Бейна. Нельзя сказать, что Джонатану это не нравится. Он опускается в одно из кресел, так и не дождавшись приглашения. Не слишком он приветлив... И ведет себя так, словно он хозяин положения, что невозможно начинает раздражать Джонатана. Он совершенно случайно начинает вертеть свой кинжал. Это парные кинжалы. Они были у Валентина и Люциана, но когда отец умер, Люциан решил вернуть их Джослин, чтобы та могла отдать их своему сыну. Один был у него, другой у Алека... Не помогло им это в тот день...

Джонатан вздыхает и поджимает губы, мысленно рассуждая над тем, почему Алек с ним возится. Надо просто приказать ему, заставить и все - делов-то. Он медленно, но верно продолжает терять терпения, оставаясь в темных очках даже сейчас, в помещении. Не стоит открывать магу лишний секрет, хотя он нежить... Он должен прекрасно все чувствовать. В голову лезет глупая мысль о том, что если подумать, то они могут быть какими-то дальними родственниками, потому что в них обоих течет кровь демона и от этого становится мерзко. Быть родственником мага ему ужасно не хочется. Он нефилим.... Нужно напоминать себе об этом почаще.

- Ну либо по крайне мере не убил Алека, - спокойно поправляет его Джонатан, равнодушно пожимая плечами. - Наш нужен меч ангела, что разорвать связь между Джейсом и Джонатаном, - он слегка тянется. - Назови цену и мы ее заплатим, - деньги никогда не были для него проблемой. Их семья считалась самой богатой в Идрисе и он сомневался, что Магнус назовет такую цену, которую он не потянет. В крайнем случае у них есть всегда его вариант с тем, чтобы поймать какого-нибудь другого мага и на глазах у Магнуса его пытать, чтобы тот сделал то, что им необходимо. Джонатан оценивающе посмотрел на мага. Да, справиться с ним будет нелегко, но попробовать можно, тем более они и так очень сильно рискуют, создавая этот ритуал. Куда больше?

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатан ненавидел быть у кого-то в долгу, чувствовать, что сейчас ничего не зависит от него, что его дальнейшие действия подчинены какому-то другому человек. Сейчас даже не человеку, а нежите... Он с интересом в глазах переводит взгляд на Алека, который нависает над магом, словно коршун, готовый выцарапать из него нужный ему ответ. В такие минуты можно было сказать, что Лайтвуда лучше убить, чем заставить отступиться. Когда у него становилось такое лицо, он становился бесконечно упрямым.

"Я вам помогу" - ответ слегка удивляет Джонатана, но он не подает виду, продолжая вертеть кинжал в руках. Он успокаивает его, словно делая его жизнь более понятной. Бой всегда честен, даже, если используешь запрещенные приемы, потому что все это не более, чем уловки, ведь тело выдает лучше, чем любые слова. А играть со словами Джонатан хотя и умел (отец успел научить еще в детстве), но не любил. Это словно затягивало его, заставляя удивляться тому, как легко люди верят в его ложную игру. И это завораживало, заставляло продолжить, не открывать себя настоящего... Джонатан слегка повел головой, отгоняя эти мысли. Вблизи мага он чувствовал себя невольно больше демоном, чем нефилимов, словно невольно осознавая какое-то родство. Часть Моргенштерна тянулась к нему, словно к чему-то родному и это вселяло внутри какой-то ужас, будто ты не можешь справиться со своей природой...

Фразу про цену он пропускает мимо ушей, уверенный в том, что легко сможет расплатиться, вот только, когда Магнус говорит про плату, лицо Джонатана невольно превращается в маску. Маг, который заигрывает с Сумеречным охотником? Да что он себе позволяет, отродье! Губы сжимаются в одну линию и он очень еще внимательнее начинает вращать этот кинжал. Как же хочется запустить его в этого мага.
Алек опускается рядом и на его замечание, Джонатан невольно усмехается, чувствуя, как сердце отзывается болью. Это кинжал Алека. Он думал похоронить его вместе с парабатайем, но все-таки это семейная реликвия и в последний момент он решил этого не делать.
- Держи, он твой, - спокойно произносит Моргенштер и протягивает Лайтвуду кинжал, слегка улыбнувшись. - Будешь защищаться, когда тебя в следующий раз решит облапать маг, - хмыкает он, переводя взгляд вперед. - У вас странные отношения с Нижним миром. У нас за... хм... отношения между нефелимом и нежитью можно лишиться рун и отправиться в изгнание, - Джонатан невольно потянулся. - На семьи, с которыми это произошло в прошлом - это не распространяется, только с момента выхода этого указа, - он переводит взгляд на место, куда ушел Магнус. - Ему можно верить? - с сомнением произносит он, понижая голос, чтобы их не услышал Магнус. - Где гарантия, что он не сдаст и тебя, и меня Конклаву, потому что это очень опасно? Нежити нельзя верить, - спокойно и с уверенностью произносит Джонатан.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]

Джонатану всегда нравилось, как Алек улыбается. У него в такие моменты словно загорались глаза, становясь ярче и еще синее. Будто морская лазуревая вода. Он тихо хмыкнул, наблюдая за Лайтвудом, глядя на его реакцию, на то, как он разглядывает кинжал. Много значит...
Моргенштерн невольно улыбается себе под нос, словно пряча эту улыбку. В слова Алека хочется верить. Ему вообще, в принципе, хочется верить, потому что это Лайтвуд - человек, который не умеет врать и притворяться, за что Джонатан его безумно ценит, особенно, в Круге, где иногда складывается ощущение, что к нему пытаются приблизиться только потому, что он сын Валентина и значит явно может заменить когда-нибудь его в рядах правления Круга. Вот от этой мысли становится бесконечно жутко. Он не может себе представить то, что когда-то станет на место отца, смирится с тем, что отец умер и теперь Джонатан будет возглавлять Круг. Иногда ему кажется, что Серафина или Джейс справятся с этим гораздо лучше. Когда был Алек казалось что и он годится на это больше.

Договор всегда представлялся Джонатану чем-то сомнительным и теперь слушая рассказ Алека, он невольно пожимает плечами. Какая разница сцепятся вампиры с оборотнями или нет, главное, чтобы они не трогали людей, а если они это сделают - нефилимы имеют полное право убить этих тварей. Для Моргенштерна они не являются людьми, не более, чем собаки или летучие мыши, к которым он тоже никогда не питал симпатии. Их можно держать в качестве домашних животных, но уж точно не общаться с ними на равных, словно ставя на один уровень с нефилимами...

... И теперь он ждет помощи от мага, которые, наверное, единственные имеют привилегированное положение в их мире среди нежити. Да и это скорее исключение, нежели правило. К ним обращаются очень редко, предпочитая справляться самостоятельно... На секунду воспоминание об этом невольно колет где-то в области сердца. Обратись они и Алек был бы жив. Джонатана бы не было здесь, он находился бы в своем мире и все было бы предельно хорошо... Он сглатывает и слегка сжимает пальцы в кулак, чтобы отвлечься. Надо что-то сказать Алеку, чтобы он понял, что Джонатан его точно слышал и слушал:
- Странное положение дел... С другой стороны, возможно, ваш мир настолько слаб, что не может справиться с нежитью, поэтому Конклаву (я же правильно его назвал?) приходится сотрудничать с тем, с кем не пристало общаться нефилиму, - пожимает плечами Джонатан, переводя взгляд на Алека и слегка ему улыбаясь, словно подбадривая, ну не всем так повезло, не переживай. - В любом случае, пока они полезны вам - с ними можно иметь дело, - говорит он совершенно потребительски, словно нежить не является существами, с которыми можно общаться совершенно спокойно и наравне.

[NIC][NIC]Jonathan Morgenstern[/NIC][/NIC]
[AVA][AVA]http://savepic.su/7091244.jpg[/AVA][/AVA]
[STA][STA]Ты по-прежнему мой бог.[/STA][/STA]