Гравити Фоллз встречал их теплым привкусом ностальгии на нёбе и ударивший в ноздри запахом хвои. Сердце болезненно-радостными спазмами начало сжиматься ещё на полдороги, когда они с Мейбл, словно им снова было по тринадцать, прижимались носами к стёклами и пламенно спорили о… да ни о чём, в сущности: о том, куда отправятся первыми; кто напишет Зусу вперёд другого; кто съест больше блинов в кафе у ленивой Сьюзан; отрастили ли прадяди бороды; сможет ли Ваддлс сойти за третьего близнеца...  Словом, радостное воодушевление бурлило в крови весенним вином, разбегалось по телу потенциалами возбуждения и отдавалось где-то в рогах спинного мозга – спокойно сидеть на месте нереально было чисто физически, хотя они и не пытались даже. Наверное, если суммарно сложить эту беспокойную кипучую энергию, хватило бы на реактивную тягу к несчастному разваливающемуся автобусу.  Автобусу, который тянулся с такой ничтожно маленькой скоростью, что Диппер готов был поклясться: он чувствовал, как между пальцами скользит песок времени, а он сам успел постареть на три десятка, а потом время зашагало в минус, создало тёмное вещество и… ладно, окей, включать режим королевы драмы было совсем не обязательно. Но, эй, сколько лет они не могли позволить себе вернуться в этот городишко, где самые чудовищные и загадочные вещи органично вписывались в привычное течение бытового русла? Сколько тщетно старались разглядеть приветы из Гравити Фоллз в шевелящихся тенях комнаты, в узорах на окне, в журчанье воды из-под крана? А как пытались ввести в семье традицию праздновать Летолуин? И теперь, когда они вырвались из плена адаптации к старшей школе, из цепких пальцев бесконечной череды экзаменов, когда подали документы в университет, они могли наконец вернуться в эту очаровательную обитель абсурдов и парадоксов.
Home sweet home.
Следующие шесть часов они, кажется, даже и не садились - летали только от одной точки А к другой точке В в духе дурной бесконечности. 
Крайне скромная делигация у автобусной станции ознаменовало прекрасный день групповыми обнимашками и скупыми мужскими слезами радости. Наверное, этот бессмысленный куль щеняьей радости и неподдельной любви так и покатился бы в город – обрастать новыми людьми поверх новоприбывших, обоих Стэнов, Зуса, Гренды, Кэнди и Венди, если бы не было необходимости сгрузить вещи в машину и вообще в эту самую машину хоть как-то укомплектоваться. Сложнее всего было укомплектовать раздобревшего Ваддлса, который весил, пожалуй, больше своей хозяйки раза в три. Про равномерные округлые формы этого свинячьего дирижабля и говорить-то не следовало – каждый ощутил их на себе. Тема хорошего бекона к завтрашнему утру была как нельзя актуальна,  а Мейбл наигранно надувала щеки и грозилась кровавой расправой всякому, кто пытался на эту тему отшутиться.
Их старая комната почти и не менялась. В ней словно бы застыл  дух того сумасшедшего августа: покрывало с падающей звездой на кровати Мейбл, огромное количество стикеров с забавными мордочками животных на её стороне комнаты, выцветший местами плакат давно позабытого бойзбэнда; его половина с аккуратной стопкой старых книг, вырезки из местных газет и журналов, даже бинокль педантично висел на гвоздике над кроватью, словно они с сестрой отлучились буквально на пару часов в будущее, не больше.  Никакого запаха затхлости или старой книжной пыли – вечных спутников приветов из прошлого. Но какая-то нотка недосказанной истории всё равно застыла в пространстве и что-то беспрестанно цеплялось за глаз, раздражало его. Немного запоздало до Диппера дошло: окно, его форма.
- Господи, я и забыл, как много здесь треугольников, - нервно хихикнул Пайнс и постарался больше не думать об этом. Возможно, сегодня ему даже не придется идти в лес, чтобы убедиться: фундаментальное свидетельство об их персональном ‘долго и счастливо’ всё ещё неподвижно зарастает мхом и забвением.
Как же Диппер мечтал об этом самом забвении.
Не сказать, чтобы он вспоминал о Билле Сайфере часто, но лихим словцом покойнику доставалось всякий раз, когда Диппер просыпался в холодном поту. Его раз за разом преследовали картины, сюжеты Странногеддона, которых никогда не было. Что парадоксально, чем старше он становился, тем более красочные картины выходили из-под пера его подсознания. Пайнс списывал всё это на стресс и волнение перед грядущей поездкой на масштабное поле битвы. Но, рассуждал он, человеческая психика – штука крепкая. По крайней мере, он очень сильно хотел в это поверить. Пожалуйста.
Лоскутное одеяло первого июля состояло исключительно из ярких фрагментов-кусочков: возгласы Сьюзан, доброжелательное порыкивание Гренды, звуки банджо МакГакета, закатные краски, росчерк огненно-рыжей копны Венди… Голова кругом шла, удивительно как ещё не лопнула.
Когда на горизонте только-только намечались первые звёзды, к ним в комнату заглянула Венди. Вид её, конечно, совершенно точно не намекал на наличие у неё фляжки с горячительным. И абсолютно точно Зус, Пацифика, Гренда, Кэнди и пара тройка бутылочек тёмного нефилтрованного не могли ждать их на крыше Хижины Тайн. Нет, пфф, ничего подобного. Но люк, ведущий наверх, очень удачно оказался закрыт снаружи, чтобы никто из бдительных стариков не пришёл на запах спиртного. В равной степени никто не хотел как делиться, так и прекращать тихое торжество в честь прибытия близнецов.
После второй бутылки и глотка огненной воды из фляги Кордрой Диппер вполне явственно ощутил собственное опьянение: голова была невыносимо лёгкой, язык слегка заплетался, а мир уже не виделся хитросплетением консперологических теорий и дрёмой мистических тёмных сил – было небо, было удушающе много воздуха и безмятежная уверенность в том, что завтра будет, и будет оно  великолепным, как… как рождение новой звезды. Алкоголь всегда плохо сочетался с усталостью, молодым организмом, который совсем не умел расщеплять спирты по уму.
До своей комнаты близнецы шагали уже не столь уверенной походкой, то и дело цепляясь то друг за друга, то за стены. Мейбл сдавленно и визгливо хихикала каждый раз, когда сталкивалась с Диппером, а Диппер едва находил в себе силы, чтобы не расхохотаться в голос  - ему тоже было очень забавно ощущать себя хаотичной молекулой в каком-нибудь Броуновском движении, но плюс молекул состоял в том, что они не рисковали получить на орехи от строгих прадядь.
В комнату они ввалились с необычайной грацией слонов в посудной лавке. Замерли, переглянулись и синхронно прыснули. В кровати рухнули прямо так, не раздеваясь. Стоило только голове Диппера коснуться подушки, как он заснул, словно в бездонный колодец ухнул.  Сестра, кажется, что-то бессвязно лепетала ему, но что именно он уже благополучно не  услышал.

…Сначала его ослепило, он даже успел испугаться. Перед ним разверзнулся совершенно голый пейзаж: белое выгнутое небо, плоское море, проваливающийся песок под ногами и пылинки, разлетающиеся от легкого дыхания.
Это, конечно, глупости. Пустота вовсе не белого цвета, как и вода совсем не прозрачная, если разобрать её состав по изотопам. С другой стороны, лично он никогда не имел дела с Пустотой, а все его взгляды на ней – всего лишь плоды собственного воображения и представления, не более того. В конце концов, миру совсем не обязательно подгонять себя под представления Диппера Пайнса о нём, это было понятно уже очень давно.
А тишина давила на уши неестественным тяжким прессом.
Это отчетливо напоминало ему начало какого-нибудь новомодного приквела к фильмам о Фредди Крюгере. Только этот очаровашка с обваренным лицом и стильным свитером не появлялся в поле зрения, как бы Диппер ни выворачивал шею в разные стороны. Вокруг было Ничего и Никого. Так, наверное, высшие силы наказывают юных алкоголиков за злоупотребление, но что-то точило изнутри дрвоточцем-жуком – неясное беспокойство, тугая тревога. Пайнс ощущал себя зверьком, которого загнали в огромную клетку, полную опасностей и ужасов. Это тоже было совершенно по-дурацки, в конец концов – это всего лишь сон, чего ему стоит бояться?

The Neighborhood - Wires;

дьявол прежде всего змея. он приходит в любом обличье,
я смотрю на него по-птичьи, боль и ненависть затая,
не боюсь, не смирюсь, не жду ни пощады, ни просто правды.
но к нему-то я и подавно не скрываю свою вражду.
дьявол прежде всего внутри. он молчит и считает годы.[c]

Периферическим зрением он улавливает  до непристойного яркое жёлтое пятно позади. Он колеблется ровно долю секунды, пытаясь отсрочить неминуемое, щурится, разворачивает почти синхронно со словами Билла и от разительного контраста тишины с этим деликатно-издевательским приветствием он почти глохнет на несколько условных мгновений  и снова слепнет, как будто глаза, распахнувшиеся широко-широко, заволокло сплошной непроницаемой пленкой. Диппер понимал, что это была просто паника, с ней он умел справляться просто замечательно для своего возраста, на твёрдую четыре с плюсом.
Они с Фордом допускали возможность, хотя полноценно не рассматривали саму вероятность того, что Биллу удалось спастись. В смысле, эй,  они только что спаслись из лап неменумой смерти, пожертвовали памятью Стэнли, а в конечном итоге помогли его воспоминаниям вернуться на места. Уже позже их это и насторожило – то, с какой лёгкостью Стэн восстанавливал события не только этого лета, но и прошлых и не самых светлых лет.
Это был тот самый случай, когда он мог с неисчерпаемым нигилизмом и ленцой усмехнуться: «Ну я же говорил».
Только на этот раз ему совсем не хотелось лелеять свою догадливость и сообразительность – ему было бы очень приятно ошибиться, еще приятнее было бы и  вовсе забыть о событиях почти шестилетней давности.
От Сайфера Пайнс шарахнулся так, что запинается о собственные ноги, опасно кренится вперёд, но одним только чудом умудряется не пасть ниц перед демоном. Этого только не хватало –  этот… антропоморфный засранец тут же воспримет это на свой счёт, ну конечно.
- Ты же мёртв, - бормочет Пайнс, понимая, что отрицать очевидное вообще-то глупо и нерационально, в его случае абсолютно безнадёжно, но, глядишь, во снах слова могут совершенно внезапно обрести магический смысл. Будто бы несуществующий мир дрогнует, испытывая острое чувство вины и досаду за свою ошибку, сожмёт Билла Сайфера в горсти и раздавит в золотистые блёстки. Но, конечно, бесстрастное мироздание осталось глухо к своим провалам, а потому демон стоял и не подозревая даже о том, что стоять его здесь не должно было.
Конечно, с последней их встречи Билл круто поменял имидж: от острых углов, равнобедренных сторон не осталось ровным счётом ничего – только необъяснимая страсть к канареечно-жёлтому да один глаз. Трости, с другой стороны, в руках зловредного треугольника он тоже никогда не помнил. Странно, конечно, что спустя столько лет Билл решил кардинально пересмотреть свой внешний облик, впрочем, Диппер рискнул предположить, что это как-то связано с их последней встречей. Скажем, у демонов такой обычай – принимать облик представителя той расы, от рук которой они претерпели поражение. Вроде клейма позора, чего-то такого, в общем. Ох уж эти демоны со своими загадочными порядками и традициями – поди угадай, что есть что и как оно работает. Но факт остаётся фактом: худощавый и длинный юноша не выглядел угрожающим настолько, насколько должно быть могущественному древнему существу. Так уж устроены люди: разглядывая собрата, они уповают на то, что и убить создание можно точно так же легко, как и их самих.
- Ты был мёртв, - уже более твёрдо поправляет сам себя молодой человек, и первый леденящий ужас в его глазах понемногу тает. «Это моё сознание, с моими правилами», - было первой здравой мыслью с самого его пробуждения внутри сна. Идея, как водится, частенько недалеко уходит от действия, особенно когда от действия зависит так много. Собственное благополучие, например.
Парочкой пассов ладонями он возводит вокруг непрошеного гостя прутья клетки, магическим совершенно образом возникшие из самого песка. Для верности он даже придумывает надёжный способ для профилактики попыток побега: заряды электричества, недружелюбно урчащие всякий раз, стоило только Сайферу шевельнуться в их сторону. Не то чтобы Диппер действительно верил, что это поможет, но иллюзия контроля и безопасности заставляло его мысли двигаться быстрее и хаотичнее, рассчитывать возможные выходы, исходы и варианты развития.
- Как тебе удалось выжить, Сайфер? – мрачно поинтересовался Пайнс, всем своим видом показывая, насколько он скучал по существу, поставившему под вопрос жизни его родных и близких. – Зачем ты явился?
С реакцией на стресс ему вообще по жизни повезло, пусть он начинал задавать вопросы, ответ на которые мог быть совершено очевиден. Так, последний он выпалил, пожалуй, исключительно из добрососедской вежливости. Действительно, зачем еще к нему мог заявиться капризный и откровенно сумасшедший дух, имевший на него зуб давным-давно? Чтобы выпить чаю с тортиком, конечно, поболтать о грядущем поступлении и обсудить возможности существования жизни во вселенной. Растолочь Диппера Пайнса в кровавую муку, снова оживить и по очереди пытать каждого из его родных? Или, еще лучше: обманом завладеть его телом и устроить кровавую вендетту прямо на глазах бессильного бывшего владельца уютного односпального мясного чехольчика? О, ну как вы могли только о таком подумать?! Фантазия у Билла могла сравниться только с шизофреническим бредом наркомана во время прихода – его изобретательности хватило бы на что-нибудь куда более увлекательного. И Дипп даже думать не хочет о богатом арсенале мстительного демона. Но это нужно было понять: какое дешёвое и небольшое, но всё-таки шоу готовит Билл на этот раз. Вряд ли новый Странногеддон, хотя у личностей с замашами мегаломаньяков обычно спектр целей достаточно скуден и постоянен.

Отредактировано Dipper Pines (2016-04-10 19:33:49)

Когда не знаешь, что делать, тело решает за тебя. Так, условное тело Диппера кричало ему о том, что он должен сбежать прямо сейчас, иначе его сердце покинет околосердечную сумку и искореженным куском мяса, ведомым эхом автоматии, попытается спастись бегством. Потому что Сайфер прошёл сквозь прутья и даже не поморщился. Потому что Сайфер летел прямиком к нему, и Дипперу ничего не оставалось – только пятиться назад, чтобы в итоге оказаться пригвожденным к месту взглядом единственного серо-голубого глаза Билла. Пайнс шумно сглатывает, отстраненно размышляя о том, что вот так запросто он себя сожрать не позволит. Не  сегодня. Не завтра. Вообще никогда.
Но Сайфер не делает ни одного движения в его сторону – он просто смотрит на него насмешливо и снисходительно. Но даже это не давало Дипперу найти  в себе силы, которые позволили бы ему оттолкнуть демона, изобразить высшую форму скепсиса или просто отойти. Всё, что он мог – напряжённо наблюдать за ним, вгрызаясь буквально взглядом в любое микродвижение, готовясь дать отпор. Он отстранено осознавал, что от Билла тянет чем-то сладким, сильным, удушливым. Он узнавал этот запах, словно вдыхал его изо дня в день, из года в год:  немного меда, много мускуса, столетия ностальгии, одержимость, ледяная ярость и та зубодрибительная злость, которую он почувствовал ещё в прошлый раз. Он не должен быть чувствовать запахи во сне, но он ощущал конкретно этот так ясно, словно по-другому быть и не должно было.
Математически невозможное существо разыгрывало маленькое, но эффектное шоу.
Оно корчило гримасы, страдальчески вздыхало и рассуждало о белом флаге. Диппер на эту восхитительную ложь только отфыркивался (на самом деле, он пытался выбить из ноздрей этот надоедливый шлейф). Бравада должна была надёжна спрятать его волнение, хотя нервные дерганные движения, то, с какой педантичной щепетильностью он наблюдал за Биллом наверняка выдавали его с головой.
- И ты надеешься, что я в это поверю, а? Я похож на идиота? – Диппер скривился, мотнул головой, потому что реально до сих пор не мог в это поверить. –  За все проколы? Неужели? Давай остановимся на том, где ты чуть не уничтожил Гравити Фоллз, прерватил моего прадядю в золотую статую и соорудил трон из окаменевших горожан?
Он бы с удовольствием припомнил и тот чудесный эпизод из их знакомства, когда, завладев телом Диппера, Сайфер чуть было его не прикончил да ещё  и подверг опасности Мейбл. Как он вообще умудрился повестись на  «мы, вместе, знания, сила, разгадки тайн Гравити Фоллз» и прочую лживую херню? С другой стороны, мало двенадцатилеток могут похвастаться особенной предусмотрительностью. Так себе оправдание, но всё же…
- Ты хочешь говорить? – Диппер раздраженно разводить руками, вздёргивает подбородок и искренне старается не задумываться о содержимом бокалом Сайфера (на самом деле, ему было бы очень любопытно пустить жидкость на анализы, потому что объекты, расщепляемые организмами демонов – это интересно также, как и сами организмы демонов). – Валяй. Давай поговорим. Только без этих твоих шуточек, Сайфер, а иначе…
Он не знает, чем может угрожать ему, но рожу делает крайне бандитскую и злую. Сохраняй хорошую мину при плохой игре, хах?
- И я не носочная кукла, - присовокупляет Диппер не светлея лицом ни на мгновение. Он, конечно, был прекрасно осведомлён о невысоком мнении Билла о человеческой расе в целом, но, погодите, носочные куклы никогда не прикладывали даже пяточки к тому, чтобы расщепить демона на атомы, заставляя его соединять себя частицей за частицу. Зарвавшегося демона стоило бы ткнуть в это аккуратным коротким носом, чтобы не думал о себе слишком много. – Или носочные куклы тоже прикладывали руку к твоему недолгосрочному отпуску?
Лучше бы ты регенировал дольше. Впрочем, у потомков едва ли было больше шансов расправиться  с этой огромной занозой, чем у него, у Диппера. В конце концов, однажды ему уже приходилось отфутбливать его по ту сторону измерений. Понадобиться – провернёт это ещё двадцать раз, если это будет необходимо.
Это было иронично – сам факт того, что Дипперу приходится враждовать с сущностью, которая воплощала всё то прекрасное, чему Пайнс готов был поклоняться всю свою жизнь – знания. Он уже оценил иронию и до того, но сама мысль о том, что Сайферово существование замешано на принципе, на котором строилась продолжительность жизни героев «Фейблс» лично ему в голову никогда не приходила. И, конечно, быть таким крутым агрессивно-дерзким получалось хуже, когда Сайфер будто бы между прочим подкидывал ему новый повод на подумать, словно щедрый хозяин, прикармливающий питомца с рук.
- То есть, ты защитил все его воспоминания, развоплотился при этом, а потом начал собирать себя сам из них же? – задумчивость умудрялась тесно переплетаться со скептическими нотками и ироничным выражением лица. Он не понимал структуры организации Билла Сайфера. Из скольких слоев материи он состоит? Мог ли он цепляться за мыслеобраз всякого, кто имеет о нем хотя бы смутные представления? Что за чёрт вообще в его понимании – «регенерация»? И, самое главное: как получить ответ на все эти вопросы?
- Почему-то я совсем не верю тебе, Билл. Тут наверняка не обошлось без твоих дружков: сам-то ты не смог справиться даже с горсткой людей, что уж говорить о регенерации, - Пайнс деланно отмахнулся. Сайфер был слишком старым, чтобы вот так запросто вестись на провокации человеческого детёныша, который даже второго десятка не разменял. С другой стороны, Сайфер был настолько же горделив и самовлюблен (даже по меркам его приятелей-демонов, как это решил сам Диппер), чтобы вот так запросто снести очевидный выпад в сторону его способностей.
Шансы вытянуть из него больше информации были примерно равны шансам стать объектом его сумасшедших экспериментов.

Отредактировано Dipper Pines (2016-04-26 21:29:20)

Диппер даже подался вперед – настолько быстро закрутились шестеренки в его голове.  Господи, лишь бы не забыть к утру – новые ценные сведения весили пудовой тяжестью, а стоили так и ещё больше. Конечно, он слабо представлял себе, как будет делиться полученными знаниями с Фордом – он не мог даже представить реакцию старика, уже неспособного достойно держать бой, на прелестные новости о возвращении Сайфера. Но как, если не ему, знать о том, насколько заманчив плод познания? В конце концов, они с прадядей слишком похожи, чтобы капканы, расставленные на одного, не могли стать причиной кончины другого. И не то чтобы Диппер хуже осознавал степень опасности, которая волнам расходилась от Билла, но он, право слово, даже и не думал заключать с ним сделку, не следовал в самые глубины его измерения и уж точно не предлагал уютно разместиться в своём теле для его нужд. Что плохого, если он на минутку опустит топор войны и просто жадно прильнёт к животворящему потоку информации?
- То есть, - аккуратно и медленно подбирая слова, Пайнс давая своим умозаключениям приобрести словесный эквивалент, доводя их до логического своего завершения. – Ты больше идея, нежели просто эфемерная сущность? А я предполагал, что вы все представляете собой хтонических существ  – это очень хорошо вязалось бы с истоками мифологии, с другой стороны…
Он замолчал, продолжая мысль про себя, скорее уже на автомате терзая собственные губы зубами, словно ускоряя работу такой ленивой мысли. Одно не исключало другое. Хтоники, по большому счёту, всего лишь олицетворяли собой те или иные явления, ту или иную область человеческой жизни – Зевс, к примеру, был покровителем власти, Афина благоволила ремесленникам и мудрецам, а Венера была воплощением всей вселенской красоты. Если рассматривать эту мысль под новым ракурсом, тогда и божества могли быть эквивалентны демонам, если только сами они не являлись демонами, которым нужно было по-быстрому поползти вверх по карьерной лестницы. Тогда и жрецы, и правители – все они, династия за династией, могли заключать сделки с одним демоном за другим. В этом случае влияние сверхъестественного на человеческую историю имело воистину пугающие масштабы.
Будто бы вторя его мыслям, перед его носом тут же материализуется доллар. И сначала Диппер просто часто-часто моргает, бросает на Сайфера грозный взгляд (где-то между «не читал ли ты мои мысли, поганец?» и «что за чёрт?»), но при беглом взгляде по купюре до него начинает доходить. Треугольник с глазом, ну конечно. Крайне озадаченный и обескураженный, он смотрит то на несчастную зелёную бумажку, то на демона.
- В смысле, серьезно? Мы, конечно, говорили об этом, но думали, что это была всего лишь… - глупая шутка. Иллюминаты, Билл, серьезно? Как они вообще умудрились прознать про тебя? Хорошо, если допустить, что до того он окучивал другие миры и вселенные, то каким образом он узнал о том, что тут целая группа фанатиков выбрала его символом своего культа? Как это работает: зов это, мощный энергетический поток – что именно? И даже если опустить такие подробности, то почему он осел в Гравити Фоллз?  То есть, конечно, можно предположить, будто он имеет под своим крылышком больше одного города. Просто здесь его присутствие можно было отследить по мелочам и деталям. Правильно же говорят: дьявол всегда в мелочах. Впрочем, Диппер был почти убеждён, что сейчас у дьявола длинные ноги, любовь к моде конца девятнадцатого века и лицо двадцатилетнего юноши. У дамочек он должен пользоваться необычайным спросом.
- Только не говори, что и начос – твоих рук дело. Это разобьет моё сердце, - пытается отшутиться Диппер, хотя и понимает, что шутка вышла глупой и неуместной настолько, что впору было бы выдвигать её в номинацию самых неуместных шуток. Но он тут же сменил даже намёки на искорки весёлости на серьёзный тон – вопросы обжигали ему язык, они требовали, чтобы их озвучили. – Потому ты решил развернуться в нашем мире – тут ты получил шанс обрести физическую форму, при этом потратив меньше времени, чем то могла сделать простая вера в идею. Но одного я не понимаю однозначно: почему ты хотел разрушить наш мир? Хотя, наверное, с твоей точки зрения, ты просто развлекался.
Диппер замолчал – ненадолго задумался, пытаясь упорядочить гомон вопросов в голове. Какой задать первым?.. Какой будет более важным, но недостаточно глубоким, чтобы на его объяснение приходилось тратить больше времени, нежели ему хотелось бы провести в компании Билла.
- Сколько же тебе лет? И ты ведь явно мелькал у нас раньше восемнадцатого века? – щурится Диппер, а в голову ему лезет Платон с этим его миром идей. Или Гегль с абсолютным духом. Каков шанс, что Сайфер не пустил свои корни глубже? И каков шанс того, что его имя – всего лишь одно из его имен, ненастоящее, призванное защищать оригинал?  В конце концов, тема взаимосвязи истинности имён и силы над отдельным человеком может тоже оказаться вполне жизнеспособной.

Сайфер рассматривает его с интересом зоолога, который попытался покормить дикого зверя с рук, потерпел оглушительную победу, а сейчас внимательно глядел – что зверушка будет делать дальше. Ему не стоило столь явно показывать свой живой интерес, и эта ошибка его смутила. Тем более, что он явно расслабился – перестал следить за  демоном с тем же въедливой недоверчивостью.  Не стоило забывать, кто перед ним… парит, сколько опасности и ловушек эта злобная и холодная тварь может хранить в рукаве. В конце концов, то, что он знает о Билле и его сущности – явно крупица в океане объективных знаний.  Хотя, конечно, постепенно он очень осторожно шагает сейчас по самой кромке: в глубины ему, неподготовленному и изнывающему от вопросов, не надо соваться – пойдёт ко дну под тяжестью своих бесконечных  и суетливых «почему» и «зачем». Но не думать, не размышлять он не мог – каждое новое зерно, щедро кинутое к его ногам, требовало, чтобы его изучили и обдумали, чтобы на его основе вырастили побеги из гипотез, отходили  до  теорий и уже после гордились как научными истинами. Но сочетание «я видел» и «зарождение вашего мира»  в одном предложении заставляют учёного внутри Пайнса отчаянно и протяжно взвыть – голодный интерес в глазах юного дарования можно сравнить только с грустью собаки, алчущей по мясной вырезке по ту сторону витрины.  Он начинал понимать (так он, по крайней мере, думал), почему Билл с такой охотой всё это на него вываливает. Вот сейчас, например, Дипп в страстном исступлении должен выкрикнуть «как? Ты видел? Действительно видел?!», а Сайфер с томной полуулыбочкой должен кивнуть, приблизить своё лицо к его лицу и выдохнуть: «ага, хочешь покажу, ёлка?» И Диппер бы, конечно, согласился, неся какую-нибудь ахинею про сенпая и вечную благодарность, про «родина не забудет…» Билл бы только сверкнул белозубой улыбкой да и закинул бы его сознание в самое начало времён, парализовав тело, оставляя дух маяться от скуки до начало большого взрыва. Картина нарисовалась настолько яркой (сознание внутри сознания, – вот тебе и «Начало» во всей красе), что Диппер только сжал губы сильнее, не давая догадкам и умозаключениям вырваться наружу.
Он хочет спросить: как это было, сотворение их мира – ослепительно красиво или нестерпимо скучно и долго.
Он хочет спросить: что бывает, когда люди отказываются от одной формы идеи, но хватаются за другую её сторону, за новое оформление.
Он хочет спросить: если ты можешь знать всё, почему не узнаешь, сколько тебе лет, ты же можешь просто отмотать время назад, или тут работает человеческая физика – время, в противовес пространству – существует в формате единственной точки с координатой «настоящее».
Он хочет завалить его вопросами, но понимает, что, вероятно, только этого Сайфер и ждёт, что он просто хочет втереться к нему в доверие, давя на слабые точки, на его главную страсть – поощрять демона своим интересом не стоит. Вот задумчиво и долго глядеть на Билла, переодически кивая не в такт – это можно. Но, пожалуйста, Диппер, следи за ним внимательно, будь готов проснуться (хотя он, конечно, слабо представляет себе, как может изнутри своего сна заставить себя же быстренько перескочить на другой план реальности)  и держи язык за зубами.
Чёрт, вот будь у него реальное преимущество или, там, план действий в случае внезапного воскрешения злейшего врага, он мог бы контролировать ситуацию, не полагаясь при этом на эфемерные аналитические способности. 
Но насмешливый вопрос полностью выбивает из его легких воздух, разрушает карточный домик ненатуралистичного спокойствия и совершенно неожиданной отстраненности.
- Не искал, - соврал Диппер с такой легкостью, что даже почти сам себе поверил. Нет, не искал, не высматривал, ну что за глупости. Просто прошлым летом, когда прехорошенькая Лили Дженкенс позвала его «посмотреть фильм», он, заметив только, что балки над её кроватью складываются в треугольник, собрал свои монатки и сбежал. Начос он смог покупать без опаски только в этом октябре, а уж о том, сколько свитеров Мейбл было забраковано и говорить не стоит. И про заглавную «а» в типографии тоже следует дипломатично промолчать, помянем молчанием и одну из клавиш на джостике иксбокса.
Не искал, нет, что ты.
Не поддавался суеверному бреду, не прислушивался к шепотку непрошеных мыслей, не поддавался страхам и своим параноидальным заскокам. Не  вычитывал о мешочках-пугачах против нечисти, не потому старательно выискивал информацию о рунах и оберегах, ощущая себя тотальным придурком.
Он не просыпался от кошмаров среди ночи, не убеждал себя прогорклым шепотом, что это всего лишь его детское воспоминание, флешбек, давно забытый монстр под кроватью.
Он не сидел в классе, и его спина не чесалась от ощущений того, что за ним кто-то наблюдает, следит за каждым его шагом и контролирует его жизнь.  Не списывал череду нелепых случайностей на чью-то злую волю.
Конечно, все почти шесть лет – не последние полтора года – он начинал потихоньку жить полной грудью, почти простившись со статичной картинкой из прошлого.
- Разве я похож на параноика? – добавляет он, словно придавая силу всему этому своему вранью больше основательности, гранитности. И ему даже почти забавно, потому что этих фальшивых «не» набирается на небольшой городок (устроим его рядом с кладбищем сожалений, пожалуй).

Отредактировано Dipper Pines (2016-04-24 21:43:00)