До того, как желание защитить своего ребенка загнало Ника под одну крышу с Адалиндой, он совершенно не представлял себе, какой образ жизни ведьмы ведут в естественной, так сказать, среде, хоть и надеялся на лучшее. Допустим, Джульетта довольно долго сосуществовала с ним на одной территории уже будучи ведьмой, и никаких особых различий он не заметил, если не считать ее расшатанных нервов, от которых потолок шел трещинами, и уклонения от любых попыток сократить дистанцию. Правда эти две вещи вряд ли были частью ведьминской натуры, теперь, спустя время, он это понимал. Непросто принять тот факт, что жизнь твоя уже никогда не будет прежней, непросто перестать винить в своей беде того, кто очевидно в этом виноват, а он виноват. И еще сложнее сохранить себя, когда противоречия раздирают на части, и ты понимаешь, что от случившегося не скрыться, как бы долго ты ни бежал. Тогда он оказался недостаточно понимающим, теперь было уже поздно, они оба были другими людьми.
Адалинда была отличалась от Джульетты, от ее недовольства не билась посуда и не ломалась мебель, если только она сама этого не хотела, по правде говоря, она умела становиться и вовсе незаметной, но пока, как Ник ни старался, не мог ничего с собой поделать: она раздражала самим фактом своего существования. Он разве что смерти ей не желал - разве можно такого желать матери своего ребенка? - но и тем, что жива, она его счастливее не делала. Джульетта винила его в том, что стало с ней, он винил Адалинду в том, что потерял единственную женщину, которую любил. Но Келли в ней нуждался, она была его мамой, и ради него и памяти о собственных родителях Беркхард готов был многое стерпеть.
Против его подспудных ожиданий, Адалинда не расставляла по дому человеческие черепа и органы животных в заросших плесенью банках, и уже это обнадеживало. Еще одним плюсом можно было считать то, что подружки-ведьмы к ней на огонек забегали нечасто. Да что там ведьмы, у Шейд и обычных-то подруг не водилось. И Ник бы считал это обычным свойством ведьминской натуры, если бы не был знаком с некоторыми другими представителями этого племени. Нет, дело было не в происхождении. Адалинда действительно была стервой. И все, совершенно все, кого он только знал, терпеть ее не могли.
Тем удивительнее было внезапное появление нового лица под их общей с некоторых пор крышей. Он был в душе, и должно быть, только поэтому не услышал хлопка открывающейся двери, а когда вышел, увидел посреди дома незнакомую женщину. Хорошо, что отношения у него с Адалиндой не слишком-то близкие, и из ванной он предпочитал выходить одетым - могло получиться неловко.
Но поздороваться и извиниться за свой не слишком подходящий для приема гостей вид Ник не успел. Спасибо работе, ситуацию он оценил мгновенно: уж очень красноречиво Шейд заслоняла собой кроватку с младенцем и оттесняла женщину в сторону кухонной стойки. Говорили о чем-то вполне нейтральном, но Ник увидел, как по лицу Адалинды, будто рябь по воде, скользнула тень, на мгновение демонстрируя истинный облик, - ведьма нервничала.
- Что случилось? - неприветливо сказал он, подходя ближе и вглядываясь в лицо незнакомки. Та, в отличие от Шейд, не демонстрировала никаких признаков беспокойства. Он присмотрелся внимательнее. В женщине чувствовалось что-то чужое, темное, вязкое и отталкивающее, но она совершенно точно не была ведьмой, и если и была Существом, то хорошо умела это скрывать.
- Это... моя старая знакомая, - пробормотала Адалинда, стараясь не смотреть ему в глаза. - Не волнуйся. Она по делу и скоро уходит. Может, погуляешь пока с Келли?
Возмущение от того, что его выгоняют из дома, Ник смог подавить только потому что ждал чего-то в этом роде. Может, они с Адалиндой и не были близки, но этот загнанный взгляд он узнать успел. Она боялась. И ему нужно было знать, чего.
- Так может, представишь нас друг другу? Как зовут твою старую знакомую? - Шейд молчала и ее взгляд, обращенный к нему, становился все более красноречиво умоляющим. Ник остался глух и повернулся к незваной гостье. - Кто вы? И что делаете в этом доме? Не похоже, чтобы вам присылали приглашение.

С виду гостья и правда походила на ведьму. Стереотипную такую: изящную, привлекательную блондинку, навсегда застрявшую в возрасте около тридцати. Высокомерную и самоуверенную. Вот только ничего ведьминского Ник в ней не видел и не чувствовал, а с тех пор, как Адалинда вернула себе силы во второй раз, ощущение присутствия рядом ведьмы было ему слишком хорошо знакомо. Это с Джульеттой он прокололся, но там было понятно: и с ведьмами дело имел редко, и слишком любил, чтобы что-нибудь замечать. С Адалиндой в каком-то смысле было проще, ее присутствие не обременяло чрезмерно нежными чувствами, и даже наоборот, с ней Ник был слишком осторожен, и раньше, когда была человеком, и тем более теперь, когда снова стала ведьмой. Иногда он задавался вопросом, почему они продолжают жить вместе, даже несмотря на то, что она не была беззащитна и в помощи не нуждается. Время, когда Шейд весьма правдоподобно изображала бедную овечку, нуждающуюся в опеке (она же всего лишь человек против его разъяренной ведьмы-бывшей, женщина, которая родила его сына и может поплатиться за это), осталось далеко позади. Позади остался момент слабости, когда он слишком проникся этой игрой в семейную идиллию, слишком отчаялся, потеряв Джульетту, и повелся на попытки увлечь - раскаяние наступило до позорного быстро, ему даже было неловко перед Адалиндой, хотя она несомненно знала, на что шла. Но почему он теперь оставался с ней под одной крышей, хотя на дух не переносил ее? Ее, ее моментально вернувшуюся надменность, фальшивые улыбки, снисходительный тон. И то, как все это превращалось в готовностью унижаться, умолять, уговаривать, стоило ситуации стать опасной для нее. Ответ был до смешного прост: Келли. Говорят, если не любишь, никакой ребенок не удержит, но он изначально пошел на все это, чтобы быть рядом с сыном, и сейчас мысль о том, что его единственный ребенок будет жить неизвестно где с мамочкой-ведьмой и видеться с ним по воскресеньям, приводила в ужас. Адалинда не возражала: ведьме удобно иметь под боком Гримма, которого, если что, можно натравить на обнаглевших подружек. Впрочем, сейчас она это делать не спешила. Ничего привычного: не хвасталась Ником, как особым, полезным в хозяйстве трофеем, не изображала сильную и самостоятельную ведьму, не уговаривала "подругу" уйти. Это настораживало. Единственное, что он мог сказать об Адалинде хорошего: она действительно любила своего ребенка. Обоих детей, если уж на то пошло. За Келли и Диану, Адалинда была готова зубами вскрыть глотку хоть самому дьяволу. И то, что сейчас она пыталась отослать ребенка подальше и всеми силами отвлекала внимание от детской кроватки, кое о чем говорило.
- Приятно познакомиться, Руби. Ник Беркхард. Я убиваю ведьм.
Что-то помешало ему представиться Гриммом. Он все еще не понимал, что эта Руби за Существо, его чутье на сверхъестественное на ней почему-то не работало. Существовал исчезающе-малый шанс, что это просто какая-то сбрендившая и опасная девчонка, воображающая себя ведьмой. Но надежда на это была действительно смешной. На всякий случай он снова глянул на Адалинду - вдруг она или кто-то другой снова лишили его силы? - но нет. Истинный облик Шейд все еще проступал время от времени, и она была настолько взволнована, что Нику показалось, вот-вот вовсе перестанет маскироваться. Гостья же либо не разглядела в нем охотника на монстров с первого взгляда, либо чернота в его глазах ровным счетом ни о чем ей не говорила. Обычно Существа соображали быстрее, а эта на дуру не походила. Может, надо заставить ее схлынуть?
- Убиваю, а значит хорошо в них разбираюсь. И умею отличить от других, - мрачно сказал он, бросил взгляд в сторону тумбочки, в которой был заперт пистолет, и отказался от этой идеи - не то чтобы огнестрел не брал ведьм, просто чтобы у него была возможность выстрелить, а у пули - добраться до цели, ведьма должна забыть про способности к телекинезу, скорость и силу, сильно превосходящие человеческие, а еще лучше повернуться к нему спиной. И нарисовать на ней мишень. Если Руби  имеет хоть часть ведьмовских способностей, пистолет ему не пригодится. - И на этом месте мы возвращаемся к моему первому вопросу, так и быть, я его повторю и немного перефразирую. Что ты, и зачем явилась в дом, где тебе не рады?

Отредактировано Nick Burkhardt (2016-03-02 10:41:23)

- У меня ничего нет. Я совсем недавно вернула силу, - сбивчиво пробормотала Адалинда, и Ник знал, что она говорит правду. Но подтвердить ее слова не успел, даже если бы собирался – испуганная ведьма зачастила скороговоркой: - Но я могу достать, что нужно. Напиши список, я позвоню.  А если ты не хочешь использовать меня, как посредника, я могу назвать пару адресов.
Она вовремя замолчала, хотя Ник был уверен, обещание вытрясти нужные ингредиенты у нынешней несговорчивой хозяйки «Лавки пряностей» было готово сорваться с ее языка. И если бы она это сделала, если бы снова, в тысячный раз, сдала его друзей тем (или вернее, той), кто мог быть для них опасен, он едва ли позволил себе спустить это на тормозах. Даже подозревая, что таким образом Адалинда в каком-то смысле защищает их ребенка. Все-таки это не было ее единственным мотивом. И сейчас создание, назвавшееся демоном, по его собственным словам, не угрожало Келли. Можно ли ему – ей, Руби, - доверять, это уже дело десятое. Звучит, конечно, страшно: «демон», но ведь и «Потрошитель» не слишком миролюбивое прозвище. Да и Гриммов обычно не жалуют. С тех пор, как предназначение нашло его, он только и делал, что боролся со стереотипами, иногда побеждал, иногда нет. Но нельзя было позволить себе обманываться одним только названием.
«Но ведь она тебе и без этого кажется подозрительной», пронеслось в голове. И это тоже было правдой. Руби напоминала ему ведьму, собственно, ей она поначалу и назвалась, и видимо, часть правды в этом была, ведь она о материале для зелий вела речь. Что из этого следовало? Ровным счетом ничего. До тех пор, пока он не выяснит, что у нее за намерения. И в любом случае, пока что она не нападала.
Как же быть, попросить ее уйти? Может, она и правда уйдет, во всяком случае, не похоже, что ей нужно что-то от них лично. Но можно ли оставлять демона, что бы это ни значило, на улицах родного города? В душе Беркхард хотел только, чтобы она убралась из его дома, но разум уже подсказывал, что как Гримм, и отчасти, как коп, он не может позволить себе такой безответственности. Если она опаснее, чем Ник думает, кто-то может погибнуть. И тогда ему не избавиться от чувства вины.
- Адалинда, ты же собиралась гулять с Келли, - она действительно собиралась, и уже была готова, Ник бы не удивился, если демон застала их на пороге, - так иди. Позвони Шону, скажи, что у меня появились дела, и мы встретимся позже. У тебя же остался его номер?
Естественно, у нее был номер принца крови и отца ее дочери. Адалинда такими связями не разбрасывалась. И Ник надеялся, что у нее хватит ума рассказать капитану о происходящем. И если ситуация действительно представляет опасность – тот успеет принять меры.
- Ник, ты не понимаешь…
- Думаю, я понимаю. Мы с твоей знакомой поговорим и без тебя. Если все, что ей нужно – компоненты для зелий, я даже лучше тебя знаю, где их достать. Ты ведь не против… Руби?

Отредактировано Nick Burkhardt (2016-03-10 18:11:46)